– В свое время, Михаил Петрович, Вы и пришедшая с Вами команда единомышленников обозначила для ВАК список архисрочных задач. Удалось реализовать намеченное?

– Практически все, что планировали, в той или иной мере сделано. Может, что-то сдвинулось по срокам. Но главное - удалось навести порядок там, где это безотлагательно требовалось. А общая цель, которую мы преследовали, - повысить качество диссертаций.

– Первым и очевидным следствием этой работы стало сокращение числа защит?

– Я бы сказал иначе: удалось остановить их неоправданно большой рост - особенно в области экономики и гуманитарных наук. Ведь с конца 90-х наблюдался почти 15-процентный ежегодный прирост. В 2005 году в России было защищено столько же диссертаций, сколько во всем Советском Союзе - с гораздо большим количеством ученых и научных школ, лучшим финансированием...

Ясно, что при валовом подходе качество работ страдало, терялся жанр самой диссертации. Тут и там стали защищать не научные и научно-квалификационные работы, а наукообразные отчеты, наборы инструкций и методических указаний, проекты законов. Жанровая палитра очень широкая, но с подлинной наукой плохо или вообще не связана.

– В конце концов Вы переломили эту тенденцию: в 2006-2007 годах количество «остепенившихся» граждан в нашей стране стабилизировалось, а в 2008-м их оказалось на двадцать процентов меньше предыдущего...

– Верно. Но и себя, и коллег я призываю не подпадать под магию цифр. Мы не ставили и не ставим целью сокращение защит. Нет такой задачи в государстве. Приведу для примера Германию: население меньше, чем в России, но в 2004-2005 годах здесь защищалось в среднем 24-25 тысяч диссертаций, у нас - 35 тысяч. Так что дело не в количественных показателях, а в качестве того, что получаем на выходе. Нам не меньше, чем Германии, нужны всесторонне образованные, мотивированные и конкурентоспособные специалисты. А тут, увы, существенных подвижек добиться пока не удалось.

Как и прежде, многие у нас считают себя крупными специалистами в области экономики, юриспруденции и педагогики - из кандидатов в доктора тут нескончаемая очередь, а в реальной жизни заметных успехов на этих направлениях что-то не видно. Поэтому такие диспропорции вызывают беспокойство и требуют адекватного реагирования. Видимо, надо искать какие-то дополнительные меры, чтобы наша система подготовки кадров высшей квалификации в большей степени соответствовала потребностям общества.

– Поговорим об этом подробнее. В редакционной почте немало вопросов про аспирантуру. Наши читатели справедливо полагают, что именно тут корень многих проблем, с которыми сталкивается ВАК.

– И я с ними согласен. Знаете, как выглядит сегодня аспирантура? В сравнении с 1996 годом общее число аспирантов увеличилось с 60 до 150 тысяч. При этом половина мест отдана гуманитарным и общественным наукам, а реальными исследованиями в этих областях занимаются лишь 5% от общего числа научных сотрудников по стране. На другой чаше весов все остальное - естественные, технические науки, медицина, сельское хозяйство. Столь явная диспропорция никак не в интересах общества и государства.

– Почему так сложилось?

– Да потому, что система аттестации подпирается системой подготовки. А нормативно-законодательная база у нас такова, что ВАК не имеет ни одной самой тоненькой ниточки, за которую можно было бы тянуть, чтобы влиять на ситуацию в сфере подготовки кадров. Это огромный пробел, который надо заполнять. Ведь что мы наблюдаем? Открывают аспирантуры в организациях, где кандидатов-то единицы, и тут же шлют гонцов к нам - дайте положительный отзыв для открытия диссертационного совета. То есть аспирантуры создаются без консультаций с ВАК, к нам обращаются лишь за экспертизой, чтобы открыть диссертационный совет.

– А как именно, через какие механизмы система аттестации могла бы влиять на ситуацию с подготовкой кадров?

– Один из возможных способов - через профиль защит. По большому счету корректировать надо не общее их количество, а соотношение специальностей. Отмечу как позитивный факт, что в этом году министерством образования был пересмотрен перечень научных специальностей. Мы к этому тоже призывали и в этой работе активно участвовали.

Обсуждается и другая идея - о разделении, дифференциации образовательного и научно-исследовательского циклов в аспирантуре. В этом случае будущий аспирант, сдав экзамены по кандидатскому минимуму сразу по окончании вуза, мог бы следующие три года в аспирантуре посвятить исключительно науке. То есть занимался бы исследованиями и работал над диссертацией, что позитивно сказалось бы на ее качестве. При полном понимании того, что человек, посвятивший себя науке, должен заниматься образованием и самообразованием всю жизнь.

– Другими словами, если я правильно понял, самообразование для аспиранта - дело полезное и необходимое, но не главное. А всего лишь фон, гарнир для основного блюда. Иначе - как в репризе Геннадия Хазанова, который в образе говорящего попугая предупреждал посетителей зоопарка: «Тиграм не докладывают мяса!» А нашим аспирантам недодают науки?

– Со стороны виднее. Но в том, что касается сроков, я солидарен с ректором МГТУ им. Баумана Игорем Федоровым: в области технических и естественных наук обучение в аспирантуре должно быть не меньше четырех, а в отдельных случаях - даже пяти лет.

– За отведенные ныне три года аспиранты-технари не успевают подготовить и защитить диссертацию?

– Чаще всего - да. И этому есть объяснение. Недавно мы проанализировали статистику разрыва по времени между защитой кандидатской и докторской диссертаций одним соискателем - в зависимости от области знаний. Для общественных и гуманитарных наук этот показатель в полтора раза меньше. Что вполне коррелирует, на наш взгляд, с трудоемкостью написания диссертации в зависимости от сферы деятельности. В министерстве образования и науки, я думаю, разделяют это понимание проблемы, но узаконить такие предложения пока не решаются. Образование по своей природе - сфера достаточно консервативная, к тому же тут очень велика сила инерции.

– Увеличить срок учебы в аспирантуре по отдельным специальностям Вы согласны. А общее число аспирантов?

– К этому надо подходить крайне осторожно. Когда в России прибавится по-настоящему квалифицированных научных работников, а не просто ученых с «корочками», метящих в научные руководители, тогда и об увеличении набора в аспирантуру можно будет думать. Однако уже сейчас я считаю необходимым повысить стипендии для аспирантов. Если принять за истину, что в аспирантуре остаются люди, решившие посвятить себя науке, надо создать условия, чтобы они занимались ею и только ею. На мой взгляд, при распределении бюджетных средств на аспирантуру куда важнее обеспечить стипендию для начинающих ученых на уровне 30 тысяч рублей (по аналогии со средней зарплатой в учреждениях РАН), чем брать числом самих аспирантов.

Предвижу вопрос: почему вы говорите только об аспирантуре и не говорите о высшей школе...

– Действительно, почему? И как оцениваете в этом смысле потенциал магистратуры?

– Считаю, что это хороший вариант подготовки кадров, в том числе и для научной деятельности. Правда, он более дорогой, чем подготовка специалистов, - ведь это дополнительно год-полтора учебы. Поэтому надо хорошенько посчитать: а позволяют ли наши материальные возможности это сделать? Или мы все-таки останемся в русле подготовки специалистов, что дешевле. Тут надо подойти чисто практически.

Я не случайно так много говорю о системе подготовки кадров, хотя сегодня, повторюсь, это не имеет прямого отношения к функциям ВАК. А побуждают к этому перемены, которые мы наблюдаем в связи с введением двухступенчатой модели высшей школы: бакалавр - магистр.

– Кое-кто даже задумался: появилась магистратура, нужна ли в таком случае аспирантура?

– Возникают такие вопросы, как правило, у тех, кто за последние годы сжился с потерей жанра при подготовке диссертации и считает это, по существу, образовательной работой. А я миллион раз говорил и еще раз повторю: это два разных звена, причем с разной мотивацией. И, может быть, в новой модели подготовки кадров высшей квалификации магистратура должна играть роль того самого первого этапа, когда основной упор делается на образовательный процесс. А вот аспирантура, которая будет следовать за магистратурой, даст возможность соискателю сконцентрироваться на научной работе.

– А как и когда это может вылиться в практические решения? Возможно ли, к примеру, совместное заседание коллегии Минобрнауки и президиума ВАК по этим и другим назревшим или даже перезревшим вопросам?

– Такую работу мы начали и будем ее активизировать, чтобы весной будущего года можно было вынести на коллегию Минобрнауки уже проработанные вопросы. Как мы уже говорили в начале беседы, в деле аттестации научных и педагогических кадров пройден определенный этап. Надо думать, куда нам двигаться дальше. Что нужно для подготовки конкурентоспособных кадров высшей квалификации? Как наладить оптимальное взаимодействие институтов гражданского общества и государства и создать полноценную общественно-государственную систему аттестации? Как, наконец, задействовать огромный потенциал ВАК и его экспертных советов в налаживании экспертной системы страны? В предварительном порядке мы готовы обсуждать все вопросы максимально широко и на самых разных площадках. А наш сегодняшний разговор будем считать приглашением к такому диалогу и одновременно его началом.

Из почты

Круг проблем, скопившихся в системе подготовки научных и научно-педагогических кадров, действительно шире функциональных возможностей ВАК. Это и нищенские стипендии аспирантов, и отсутствие средств на поддержание учебной базы. К такому положению, увы, привыкают. НИИ и вузы создают аспирантам возможность закончить учебу с защитой диссертации. Да и сами они приспосабливаются, а в целом формируется инертная к науке аспирантская среда, где проведение исследований, качество диссертации уходят на второй план. Вот почему общественное внимание сейчас необходимо направить именно в эту область. Высшей аттестационной комиссии не закрыт доступ к изучению причин ее проблемного состояния, и у нее есть право ставить вопросы, требующие государственного решения.

Клара Панкова, доктор экономических наук, профессор.